Федор Михайлович Достоевский недоумевал, почему европейцы не
желают всерьез воспринимать идею национального, принципиально русского, решения
вопросов экономического и социального развития России, почему Европа отказывает
России в самостоятельности, «в нашем собственном слове». По мнению Ф.М.
Достоевского, если в России есть такие гении как М.В. Ломоносов, А.С. Пушкин, Л.Н.
Толстой, которые могут представлять своим «новым словом» Россию в Европе, то
неужели русская мысль ограничена природой блистать только в области
художественного слова.
Великий русский писатель не случайно обратил особое внимание на то, что с наибольшим предубеждением Европа всегда относилась к русским идеям в вопросах экономического и социального развития. Будучи великолепным психологом, Ф.М. Достоевский считал, что причина неприятия западноевропейской мыслью русских национальных идей прежде всего заключается в более поверхностном, упрощенном и схоластическом подходе к трактовке и решению многих проблем со стороны европейских специалистов. В частности, отношение к проблеме преступности и наказания за преступления, по мнению писателя, более глубоко и по-христиански мудро отражено в работах Л.Н. Толстого, отрицающего сугубо формальное отношение к проблемам душевного здоровья человека, преступившего закон, призывающего более полно учитывать сложившиеся объективные обстоятельства, приведшие человека к преступлению, а главное подчеркивающего важность таких христианских добродетелей как Милосердие и Любовь, принимая во внимание то, насколько в настоящее время еще ограничены, неполны и, возможно, ошибочны наши научные представления о сознании, психике человека и человеческой душе.
Замечания Ф.М. Достоевского как писателя, уделявшего особое внимание поведению людей, поставленных в нечеловеческие условия, которые проявляют их худшие черты характера и свойства, вполне справедливы. Однако, по моему мнению, основная причина неприятия западной европейской общественностью русских национальных идей и предложений, касающихся основополагающих вопросов общественного, политического и экономического развития России, заключается в неправильном понимании представителями русской интеллигенции, науки и культуры характера и особенностей общественно-политических и экономических взаимоотношений и процессов, имевших место в европейском обществе.
Ошибочное, поверхностное восприятие общественно-политической и экономической жизни Европы в течение последних 200 - 300 лет привело к тому, что русские писатели, деятели искусств и культуры, ученые не смогли преодолеть культурный барьер, разделявший Россию и Европу. В результате, европейский подход к решению многих проблем воспринимался как поверхностный, в то время как поверхностным и формальным оставалось восприятие европейской действительности со стороны русской мысли.
Примечательно то, что последние несколько сот лет европейское общество находится в состоянии непрерывной войны, формы и методы ведения которой меняются в зависимости от сложившейся международной ситуации. Борьба за власть, а также за монополию на власть, приняла непрерывный характер непрекращающихся враждебных действий в рамках общественной, политической, экономической или военной деятельности. Речь идет не просто о войне как наследии древних насильственным способом перераспределять материальные и распространять морально-нравственные и этические ценности в процессе развития взаимоотношений между различными культурами человеческой цивилизации. Охватившая значительную часть человечества борьба за власть стала превалирующим состоянием человеческого общества. Эта борьба за власть, борьба за власть абсолютную, жажда власти, подчиняет себе все виды человеческой жизнедеятельности, определяет характер взаимоотношений между людьми и принимает различные формы экономической, общественной, политической, и военной деятельности. Последние несколько столетий эта мировая война (война, а не войны) особым образом формирует и видоизменяет жизненный уклад народов Европы и Северной Америки, а вместе с ними и жизнь других народов мира, подпавших под влияние этих процессов.
Смысл трехсотлетних экономических и социальных преобразований, потрясений, экспериментов и метаморфоз в Европе заключается в поэтапной конфискации, перераспределении и закреплении права монополии на власть. Этот болезненный процесс, сопровождающийся кардинальными изменениями в многовековой системе общеевропейского государственного устройства, и настоящим переворотом в сознании европейцев и других народов мира, получил с легкой руки его вдохновителей название «Revolution» (от revolve – вращать, переворачивать).
Прошло всего несколько столетий с начала этой "Революции", а все уже перевернуто с ног на голову: отобрана абсолютная государственная власть у всех европейских монархических династий, которым она принадлежала почти две тысячи лет. Россия стала свидетелем, жертвой и непосредственным участником этого стремительного по историческим меркам процесса. Свидетелями и непосредственными участниками произошедших в течение нескольких веков огромных перемен в Европе стали многие русские мыслители, интеллигенты, подвижники, западники и славянофилы, цари и императоры, представители дворянства, купцы и русские промышленники, банкиры и олигархи, военные и политики, рабочие и крестьяне. Восприятие этих европейских событий в русской среде было неоднозначным. Индустриальная революция и падение монархий, промышленный прогресс и буржуазные войны казались странными и загадочными. Они воодушевляли и пугали одновременно, и толковались по-разному. За дымовой завесой европейских фабричных труб, за блеском торговых рядов стремительно меняющейся Европы было упущено главное. Деньги как особое явление в развитии человеческого общества, монетарная система и кредитно-долговые отношения как основной инструмент борьбы за власть, их роль и значение в европейской общественно-политической жизни в течение последних нескольких веков не были удостоены должного внимания и изучены. В целом достаточно поверхностный взгляд на европейские финансовые отношения привел в России к недопониманию значения и роли монетарной системы и финансово-кредитных отношений в европейском политическом процессе.
Индустриальная революция и массовое производство промышленных товаров в Европе привели к стремительному расширению финансовых отношений, быстрому формированию банковского капитала и развитию кредитно-банковских оношений. Кредитование и заем, наряду с подкупом, стали главным инструментом европейского ростовщического и банковского капитала в борьбе с монархическими династиями Европы за власть. Борьба еврейского ростовщического и банковского капитала за власть – вот суть практически всех основных экономических и социальных потрясений и преобразований в Европе за последние 300-400 лет.
Пока лучшие умы России с 17-го по 19-ый века пытались разгадать загадку пресловутой европейской заносчивости и решали вселенские вопросы морали и нравственности применительно к европейским же стремительным социальным и экономическим метаморфозам, финансово-банковские олигархические круги Европы продолжали свою «Революцию». Российская монархия, наряду с последними монархическими династиями Европы, постепенно сдавала позиции. В начале века 20-го она все больше опутывалась сетями масонских заговоров, все интенсивнее подвергалась атакам со стороны финансируемых извне террористических и «революционных» организаций и, в конце концов, пала, втянутая в очередную войну, под натиском вероломного предательства большинства своих военных и политических лидеров и сговора внешних и внутренних сил.
Постепенно все государства мира оказались втянутыми в эту вселенскую войну за абсолютную власть над миром. Россия не всегда сознавала всю глубину охватившего Европу и мир кризиса. В целом, именно это недопонимание ситуации и приводило к "неразрешимым" европейским вопросам, над которыми бились русские умы. Духовный и мировоззренческий конфликт между относительно мирно развивающейся, традиционной Российской Империей последних двухсот лет и Европой, полностью захваченной сложными хитросплетениями масштабной политической борьбы, был неизбежен. Не удивительно, что откровенные попытки русских интеллигентов «объясниться» с Европой, озабоченной недетскими проблемами борьбы за власть, вызывали в сведущих европейских кругах высокомерное равнодушие. Русская мысль тщетно пыталась разгадать причины европейской холодности, но словно по старой девичьей привычке в итоге обычно скатывалась к самобичеванию и потере уверенности в себя и свои возможности. Европе же, за множеством своих собственных проблем, познавать "загадочную" русскую душу было недосуг. В конце концов, «Революция» «перевернула» Европу, а вместе с ней и Россию, но тесного духовного диалога и даже простого разговора по душам так и не получилось.
Приводя в пример А.С. Пушкина как «самое яркое, твердое и
неоспоримое доказательство самостоятельности русского гения» и провозглашая право
русской мысли «на величайшее мировое, общечеловеческое и все единящее значение
в будущем», Ф.М. Достоевский отмечает,
что Европе, «несмотря на ее гордость», необходимо прислушаться к «новому
слову», к русским идеям и взглядам на решение самых насущных общечеловеческих
проблем.
Великий русский писатель не случайно обратил особое внимание на то, что с наибольшим предубеждением Европа всегда относилась к русским идеям в вопросах экономического и социального развития. Будучи великолепным психологом, Ф.М. Достоевский считал, что причина неприятия западноевропейской мыслью русских национальных идей прежде всего заключается в более поверхностном, упрощенном и схоластическом подходе к трактовке и решению многих проблем со стороны европейских специалистов. В частности, отношение к проблеме преступности и наказания за преступления, по мнению писателя, более глубоко и по-христиански мудро отражено в работах Л.Н. Толстого, отрицающего сугубо формальное отношение к проблемам душевного здоровья человека, преступившего закон, призывающего более полно учитывать сложившиеся объективные обстоятельства, приведшие человека к преступлению, а главное подчеркивающего важность таких христианских добродетелей как Милосердие и Любовь, принимая во внимание то, насколько в настоящее время еще ограничены, неполны и, возможно, ошибочны наши научные представления о сознании, психике человека и человеческой душе.
Замечания Ф.М. Достоевского как писателя, уделявшего особое внимание поведению людей, поставленных в нечеловеческие условия, которые проявляют их худшие черты характера и свойства, вполне справедливы. Однако, по моему мнению, основная причина неприятия западной европейской общественностью русских национальных идей и предложений, касающихся основополагающих вопросов общественного, политического и экономического развития России, заключается в неправильном понимании представителями русской интеллигенции, науки и культуры характера и особенностей общественно-политических и экономических взаимоотношений и процессов, имевших место в европейском обществе.
Ошибочное, поверхностное восприятие общественно-политической и экономической жизни Европы в течение последних 200 - 300 лет привело к тому, что русские писатели, деятели искусств и культуры, ученые не смогли преодолеть культурный барьер, разделявший Россию и Европу. В результате, европейский подход к решению многих проблем воспринимался как поверхностный, в то время как поверхностным и формальным оставалось восприятие европейской действительности со стороны русской мысли.
Нежелание Европы уделять особое внимание мнению России в
вопросах социального и экономического развития обусловлено тем, что наиболее,
если так выразиться, прогрессивная европейская мысль на протяжении последних нескольких веков уже была целиком поглощена решением этих вопросов, в том числе путем
кардинального изменения фундаментальных основ общеевропейского государственного
устройства и власти. Огромное значение в этом процессе, помимо всего прочего,
придавалось совершенствованию монетарной, финансово-кредитной и банковской
систем. Создается впечатление, что реальные масштабы и задачи, стратегические цели организаторов всех этих европейских преобразований
и реформ долгое время оставались за пределами внимания современной русской
мысли.
Современное европейское общество, как и сотни лет назад,
охвачено борьбой за власть. Эта борьба характеризуется наличием исторически относительно устойчивых,
этнически преимущественно однородных социальных образований, проводящих последовательную
долгосрочную политику, направленную на захват и удержание в своих руках политической
власти, как на территории европейского континента, так и во всем мире. Захват и
удержание власти осуществляются, как правило, путем вступления в полноправное владение силами
и средствами промышленного производства, объектами недвижимости и землей, а также
путем наращивания военной мощи.
Примечательно то, что последние несколько сот лет европейское общество находится в состоянии непрерывной войны, формы и методы ведения которой меняются в зависимости от сложившейся международной ситуации. Борьба за власть, а также за монополию на власть, приняла непрерывный характер непрекращающихся враждебных действий в рамках общественной, политической, экономической или военной деятельности. Речь идет не просто о войне как наследии древних насильственным способом перераспределять материальные и распространять морально-нравственные и этические ценности в процессе развития взаимоотношений между различными культурами человеческой цивилизации. Охватившая значительную часть человечества борьба за власть стала превалирующим состоянием человеческого общества. Эта борьба за власть, борьба за власть абсолютную, жажда власти, подчиняет себе все виды человеческой жизнедеятельности, определяет характер взаимоотношений между людьми и принимает различные формы экономической, общественной, политической, и военной деятельности. Последние несколько столетий эта мировая война (война, а не войны) особым образом формирует и видоизменяет жизненный уклад народов Европы и Северной Америки, а вместе с ними и жизнь других народов мира, подпавших под влияние этих процессов.
Смысл трехсотлетних экономических и социальных преобразований, потрясений, экспериментов и метаморфоз в Европе заключается в поэтапной конфискации, перераспределении и закреплении права монополии на власть. Этот болезненный процесс, сопровождающийся кардинальными изменениями в многовековой системе общеевропейского государственного устройства, и настоящим переворотом в сознании европейцев и других народов мира, получил с легкой руки его вдохновителей название «Revolution» (от revolve – вращать, переворачивать).
Прошло всего несколько столетий с начала этой "Революции", а все уже перевернуто с ног на голову: отобрана абсолютная государственная власть у всех европейских монархических династий, которым она принадлежала почти две тысячи лет. Россия стала свидетелем, жертвой и непосредственным участником этого стремительного по историческим меркам процесса. Свидетелями и непосредственными участниками произошедших в течение нескольких веков огромных перемен в Европе стали многие русские мыслители, интеллигенты, подвижники, западники и славянофилы, цари и императоры, представители дворянства, купцы и русские промышленники, банкиры и олигархи, военные и политики, рабочие и крестьяне. Восприятие этих европейских событий в русской среде было неоднозначным. Индустриальная революция и падение монархий, промышленный прогресс и буржуазные войны казались странными и загадочными. Они воодушевляли и пугали одновременно, и толковались по-разному. За дымовой завесой европейских фабричных труб, за блеском торговых рядов стремительно меняющейся Европы было упущено главное. Деньги как особое явление в развитии человеческого общества, монетарная система и кредитно-долговые отношения как основной инструмент борьбы за власть, их роль и значение в европейской общественно-политической жизни в течение последних нескольких веков не были удостоены должного внимания и изучены. В целом достаточно поверхностный взгляд на европейские финансовые отношения привел в России к недопониманию значения и роли монетарной системы и финансово-кредитных отношений в европейском политическом процессе.
Индустриальная революция и массовое производство промышленных товаров в Европе привели к стремительному расширению финансовых отношений, быстрому формированию банковского капитала и развитию кредитно-банковских оношений. Кредитование и заем, наряду с подкупом, стали главным инструментом европейского ростовщического и банковского капитала в борьбе с монархическими династиями Европы за власть. Борьба еврейского ростовщического и банковского капитала за власть – вот суть практически всех основных экономических и социальных потрясений и преобразований в Европе за последние 300-400 лет.
Пока лучшие умы России с 17-го по 19-ый века пытались разгадать загадку пресловутой европейской заносчивости и решали вселенские вопросы морали и нравственности применительно к европейским же стремительным социальным и экономическим метаморфозам, финансово-банковские олигархические круги Европы продолжали свою «Революцию». Российская монархия, наряду с последними монархическими династиями Европы, постепенно сдавала позиции. В начале века 20-го она все больше опутывалась сетями масонских заговоров, все интенсивнее подвергалась атакам со стороны финансируемых извне террористических и «революционных» организаций и, в конце концов, пала, втянутая в очередную войну, под натиском вероломного предательства большинства своих военных и политических лидеров и сговора внешних и внутренних сил.
Постепенно все государства мира оказались втянутыми в эту вселенскую войну за абсолютную власть над миром. Россия не всегда сознавала всю глубину охватившего Европу и мир кризиса. В целом, именно это недопонимание ситуации и приводило к "неразрешимым" европейским вопросам, над которыми бились русские умы. Духовный и мировоззренческий конфликт между относительно мирно развивающейся, традиционной Российской Империей последних двухсот лет и Европой, полностью захваченной сложными хитросплетениями масштабной политической борьбы, был неизбежен. Не удивительно, что откровенные попытки русских интеллигентов «объясниться» с Европой, озабоченной недетскими проблемами борьбы за власть, вызывали в сведущих европейских кругах высокомерное равнодушие. Русская мысль тщетно пыталась разгадать причины европейской холодности, но словно по старой девичьей привычке в итоге обычно скатывалась к самобичеванию и потере уверенности в себя и свои возможности. Европе же, за множеством своих собственных проблем, познавать "загадочную" русскую душу было недосуг. В конце концов, «Революция» «перевернула» Европу, а вместе с ней и Россию, но тесного духовного диалога и даже простого разговора по душам так и не получилось.
В этом
контексте вопрос Ф.М. Достоевского о возможности какого-либо своего,
принципиально национального решения научных, экономических или социальных
вопросов в России, приобретает принципиально новое звучание. Для России Европа
долгое время была словно путеводная звезда. На нее ориентировались
русские гуманисты и «западники», на ее «помощь» уповали многие общественные и
политические деятели разных стран. Однако, многочисленные ослепительные культурные
и социально-экономические протуберанцы этой звезды в итоге оказались всего лишь своего рода побочными явлениями в процессе реализации далеко идущих властолюбивых устремлений со
стороны отдельных влиятельных европейских финансово-олигархических структур. Их
главная цель с самого начала именно в том и состояла, чтобы рано или поздно
отобрать эту самую политическую и экономическую самостоятельность не только
лично у своих европейских монархов, но у глав всех суверенных государств мира,
включая Россию.
No comments:
Post a Comment