Ольга Четверикова - Чёрный папа

http://www.youtube.com/watch?v=HxtmtjCj4W8&list=WL4E2BD5C59413F2A2

Ислам - религия мiра

Для того, чтобы понять, почему некоторые лидеры мусульманской общины в РФ отказываются признать, что исламский терроризм существует, и что это именно внутренняя проблема исламского мира, а, значит, именно он и должен напрячься для ее решения, необходимо еще раз вернуться к определению этого печального явления, который мы называем "исламский терроризм". Что такое исламский терроризм? Начнем с понятия терроризма как такового. Что такое терроризм?

Согласно большому юридическому словарю, терроризм - это:

1) в широком смысле - политика и практика террора, вид насильственной преступности,

2) и законодательстве РФ - насилие в отношении физических лиц или организаций, или угроза  его применить, а также уничтожение (повреждение) или угроза уничтожения  (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие  опасность гибели людей либо значительного имущественного ущерба, а также  наступления иных общественно опасных последствий, если перечисленные действия осуществляются с целью нарушить общественную безопасность, устрашить население,  или оказать воздействие на принятие органами власти решений, выгодных  террористам, или удовлетворить их неправомерные имущественные и (или)  иные интересы; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля,  совершенное с целью прекратить его деятельность либо из мести за такую  деятельность; нападение на представителя иностранного государства или  сотрудника международной организации, пользующихся международной  защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений (ФЗ "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г.);

3) в уголовном праве РФ - преступление против общественной безопасности, предусмотренное ст. 205 УК РФ.

Согласно  словарю-справочнику уголовного права, терроризм - это преступление против  общественной безопасности, которое выражается в  совершении взрыва,  поджога или иных действиях, создающих опасность  гибели людей,  причинения значительного имущественного ущерба либо  наступления иных  общественно опасных последствий, если эти действия  совершены в целях  нарушения общественной безопасности, устрашения  населения либо оказания  воздействия на принятие решений органами власти,  а также в угрозе  совершения указанных действий в тех же целях (ч. 1 ст.  205 УК РФ).

Второе составное понятие этого явления - "исламский". Что значит исламский?

"Исламский", в отношении того или иного террористического акта, или действия, значит:

1) лицо, совершившее тот или иной террористический акт, или преступное действие, является (считает себя) представителем Ислама (мусульманином) как одной из трех мировых религий, наряду с буддизмом и христианством.

2) идеологическое обоснование и оправдание терроризма на основе определенных трактовок мусульманского вероучения.

Признание этих очевидных фактов является первым необходимым условием диалога и демонстрацией со стороны исламских лидеров в России доброй воли, желания и готовности совместно решать проблему насильственной преступности, в том числе, в части, касающейся преступлений против общественной безопасности.

В случае отказа высокопоставленных представителей мусульманской общины РФ публично признать очевидные факты, а также открытого или тайного пособничества тому или иному преступнику (террористу), подпадающему под определение "исламский экстремист", считать их соучастниками соответствующих преступлений, подрывающих общественную безопасность, со всеми вытекающими из этого последствиями.

С другой стороны, по мнению некоторых политиков, термин исламский терроризм не является научным, а, следовательно, исламского терроризма не существует по определению.

Также ряд исламских философов и богословов высказываются о невозможности существования «исламистского терроризма», так это противоречит самому исламу, а следовательно сам термин является ложным и неправильным.

Однако, исламский экстремизм, и как приверженность к крайним взглядам в мусульманском вероучении, и как использование крайних мер при достижении своих целей (в том числе, путем совершения террористических актов, похищений, убийств и т. п.), вполне существует.

Поэтому непризнание подобных очевидных фактов со стороны мусульман, естественно, является косвенным свидетельством того, что они оправдывают и втайне поддерживают такие поступки. Не потому ли это, что всякий мусульманин, признающий ислам своей религией, исходя из религиозных догматов, одновременно является и исламистом, исповедующим определенную политическую идеологию, которая лежит в основе политической практики, направленной на установление мирового господства ислама и мусульманского образа жизни?

В таком случае, насильственные действия отдельных "братьев мусульман" выглядят в глазах добропорядочного мусульманина, это всего лишь, как говориться, продолжением политики иными средствами, а солидарность с очередным "смертником", проявившим особое "усердие", является делом чести и признаком верности исламистской идее, за которую сражались и умирали их предки.

В этом контексте признание со стороны мусульман "исламского терроризма" в качестве проблемы, тем более проблемы, присущей собственно исламскому миру, не выглядит столь очевидным. В данном случае обычная юридическая логика эмпирических фактов натыкается на религиозную логику идеологических установок. Получается, что мусульманин не может искренне осуждать "террориста", взорвавшего себя, пусть даже в общественном месте, во имя идеи построения всемирного исламского общества, не чувствуя себя при этом предателем веры отцов. В лучшем случае, он признает, что это был "терроризм". Но ни в коем случае не будет увязывать террористический акт с исламом в целом в контексте осуждения его как исламского дела, поскольку это означало бы противоречить исламским религиозным догматам.

Таким образом, проблема "исламского терроризма" для рядового мусульманина не является проблемой по сути, а лишь - противоречием, с которым ему приходиться сталкиваться, живя в преимущественно неисламском обществе. Но, поскольку рядовой мусульманин не был бы добропорядочным мусульманином, если бы не верил, что рано или поздно весь мир станет исламским, то он предпочитает, до поры до времени, мириться с таким противоречием. И в то время, как заставить его мириться с этим противоречием, несмотря на все возможные неудобства и жертвы, его еще можно заставить, заставить его качнуться в сторону искреннего осуждения исламизма как политической идеологии, пусть даже страдающей экстремистскими "перегибами", совершенно не возможно.

Поэтому, требовать от мусульман признания проблемы "исламского терроризма", скорее всего, бесполезно, и, может быть, даже опасно, поскольку мы сами вводим себя в заблуждение относительно искренности исламских религиозных деятелей, когда они под давлением общественного мнения начинают твердить об осуждении исламского экстремизма и террористических актов, совершенных исламскими фундаменталистами.

Одно дело - лицемерно проклинать террористов, а другое - активно помогать с ними бороться!

Islamization of Europe

Islam is widely considered Europe's fastest growing religion, with immigration and above average birth rates leading to a rapid increase in the Muslim population.

The total Muslim population, including immigrant and native born, in Western Europe is about 20 million of the EU's 500 million residents.  Some experts contend the continuing influx of immigration from Islamic countries, along with higher immigrant birth rates and lower native European birth rates, mean Muslims in Western Europe could significantly increase in coming decades.
The largest demographic change could come from Turkey, currently discussing entry procedures with the European Union. That alone effectively would increase the Muslim population in the EU by some 70 million.

In 2030, Muslims are projected to make up more than 10% of the total population in 10 European countries: Kosovo (93.5%), Albania (83.2%), Bosnia-Herzegovina (42.7%), Republic of Macedonia (40.3%), Montenegro (21.5%), Bulgaria (15.7%), Russia (14.4%), Georgia (11.5%), France (10.3%) and Belgium (10.2%).

One reason the Muslim population of Europe is projected to rise, both in absolute numbers and as a percentage of the population, is because Muslims’ fertility rates are generally higher than those of non-Muslims in Europe.

Based on an analysis of current trends in the 25 European countries for which data are available, Muslim women today will have an average of 2.2 children each, compared with an estimated average of 1.5 children each for non-Muslim women in Europe. However, the fertility gap between Muslims and non-Muslims in Europe is expected to narrow in the coming years. By 2025-30, the average  fertility rate for Muslim women in the 25 countries for which data are  available is expected to drop to 2.0 children per woman, while the  average fertility rate for non-Muslim women is projected to increase  slightly, to 1.6 children per woman.

A major factor in the growth of Europe’s Muslim population in recent decades has been the large influx of immigrants from South Asia, North Africa, Turkey and other parts of the developing world.

In France, as of mid-2010, Muslims were expected to account for more than two-thirds of all new immigrants (68.5%) for the year. France was expected to see a net gain of almost 66,000 Muslim immigrants in 2010, primarily from North Africa.
The United Kingdom’s net inflow of Muslim immigrants in 2010 (64,000) was forecast to be nearly as large as France’s. More than a quarter of all immigrants to the U.K. in 2010 (28.1%) were expected to be Muslim.

Muslim populations in Europe today are more youthful than their non-Muslim counterparts. People under age 30 comprise about 49% of the Muslim population in Europe in 2010, compared with about 34% of the non-Muslim population. Europe’s Muslim population is projected to remain relatively youthful in the coming two decades. In 2030, about 42% of Europe’s Muslim population is expected to be under age 30, compared with about 31% of the non-Muslim population.


Total and Muslim population in Europe in 2001 (2004) figures:



FRANCE
Total population: 62.3 million
Muslim population: Five to six million (8-9.6%)



GERMANY
Total population: 82.5 million
Muslim population: 3 million (3.6%)



AUSTRIA
Total population: 8.2 million
Muslim population: 339,000 (4.1%)



SWITZERLAND
Total population: 7.4 million
Muslim population: 310,800 (4.2%)



NETHERLANDS
Total population: 16.3 million
Muslim population: 945,000 or 5.8%



DENMARK
Total population: 5.4 million
Muslim population: 270,000 (5%)



BELGIUM
Total population: 10.3 million
Muslim population: 0.4 million (4%)



SWEDEN
Total population: 9 million
Muslim population: 300,000 (3%)



ITALY
Total population: 58.4 million
Muslim population: 825,000 (1.4%)



SPAIN
Total population: 43.1 million
Muslim population: 1 million (2.3%)



ALBANIA
Total population: 3.1 million
Muslim population: 2.2 million (70%)



BOSNIA-HERCEGOVINA
Total population: 3.8 million
Muslim population: 1.5 million (40%)



MACEDONIA
Total population: 2.1 million
Muslim population: 630,000 (30%)



SERBIA AND MONTENEGRO (WITH KOSOVO)
Total population: 10.8 million (including Kosovo); 8.1 million (excluding Kosovo)
Muslim population: Serbia and Montenegro - 405,000 (5%); Kosovo - about 1.8 million (90%)



TURKEY
Total population: 68.7 million
Muslim population: 68 million (99%)



UNITED KINGDOM
Total population: 58.8 million
Muslim population: 1.6 million (2.8%)


The number of Muslims in Europe has grown from 29.6 million in 1990 to 44.1 million in 2010. Europe’s Muslim population is projected to exceed 58 million by 2030.  Muslims today account for about 6% of Europe’s total population, up from 4.1% in 1990. By 2030, Muslims are expected to make up 8% of Europe’s population.

The number of Muslims in Europe is expected to grow by about the same amount in the next 20 years as it did in the previous two decades. From 1990 to 2010, the number of Muslims in Europe increased by about 14.5 million. In the next 20 years, the number of Muslims in the region is forecast to increase by roughly 14 million, albeit from a higher base.

Western Europe, which includes France, Germany and the Netherlands, is  expected to have the biggest numerical increase in the size of its  Muslim population. The number of Muslims living in this part of Europe is projected to increase by 5.1 million, from 11.3 million in 2010 to 16.4 million in 2030. The Muslim share of Western Europe’s total population is expected to increase from 6.0% in 2010 to 8.6% in 2030

The number of Muslims living in Northern Europe, which includes the United Kingdom, is expected to increase from 3.8 million in 2010 to 7.5 million in 2030. Muslims are expected to make up 7.0% of Northern Europe’s population, up from 3.8% in 2010.

The number of Muslims in Southern Europe – which includes Balkan  countries such as Albania, Bosnia-Herzegovina, Croatia, Kosovo,  Montenegro, Republic of Macedonia and Serbia, as well as Greece, Italy,  Portugal and Spain – is projected to increase by 3.1 million, from 10.7  million in 2010 to 13.8 million in 2030. Southern Europe as a whole has a higher proportion of
Muslims than Eastern Europe; 6.9% of the population in Southern Europe today is Muslim, compared with 6.2% of the population in Eastern Europe. By 2030, 8.8% of people living in Southern Europe are expected to be Muslim, compared with 7.6% of the population in Eastern Europe.

Most of the growth in Eastern Europe’s Muslim population during the decades studied occurred from 1990 to 2000, when the percentage of Muslims in the population jumped from 4.9% to 6.2%. This increase followed the collapse of communism, when religious identity and expression became more acceptable throughout Eastern Europe. The total number of Muslims in Eastern Europe is expected to increase from 18.4 million in 2010 to 20.6 million in 2030.

Russia will continue to be the European country with the largest Muslim population in the next 20 years. The number of Muslims in Russia is expected to grow from 16.4 million in 2010 to 18.6 million in 2030. Muslims are projected to make up 14.4% of Russia’s total population in 2030, up from 11.7% in 2010.

The United Kingdom is expected to have the largest increase in the number of Muslims in Europe in the next 20 years. The number of Muslims in the U.K. is projected to almost double from 2.9 million in 2010 to 5.6 million in 2030. By 2030, Muslims are expected to make up 8.2% of the U.K.’s population, up from 4.6% in 2010. The United Kingdom is forecast to have roughly the same number of Muslims as Germany by 2030.

France’s Muslim population is expected to climb from 4.7 million in 2010 to 6.9 million in 2030. Germany’s Muslim population is expected to increase from 4.1 million to 5.5 million during this period. Although Italy, Sweden, Spain, Belgium and Austria have smaller numbers of Muslims than the U.K., Germany and France, their Muslim populations are forecast to grow significantly in the next 20 years. The Muslim populations in Italy and Sweden are projected to more than double in size, while those in Spain, Belgium and Austria will likely increase significantly.

Though Ireland has a relatively small Muslim population, it is expected to have the largest percentage increase in Europe in the number of Muslims. Its Muslim population is projected to increase by almost 188%. Other European countries expected to have percentage increases of more than 100% include Finland, Norway, Sweden and Italy. Countries projected to have percentage increases of 50-100% include the United Kingdom, Spain, Belgium, Austria and Switzerland. The Republic of Macedonia is projected to have the largest increase in the portion of its population that is Muslim. By 2030, Muslims are expected to make up 40.3% of Macedonia’s population, up 5.4 percentage points from 2010 (34.9% Muslim). In Sweden, the Muslim share of the population is projected to increase by five percentage points, from 4.9% in 2010 to 9.9% in 2030.

Conclusion
In the latter years of the 20th century, the 27 countries of the EU attracted about half a million more people a year than left. Since 2002, however, net migration into the EU has roughly tripled to between 1.6 million and two million people per year.
The increased pace has made a nonsense of previous forecasts. In 2004, the EU thought its population would decline by 16 million by 2050. Now it thinks it will increase by 10 million by 2060. Britain is expected to become the most populous EU country by 2060, with 77 million inhabitants. Right now, it has 20 million fewer people than Germany. Italy's population was expected to fall precipitously; now it is predicted to stay flat.

The study for the US Air Force by Leon Perkowski in 2006 found that there were at least 15 million Muslims in the EU, and possibly as many as 23 million. They are not uniformly distributed, of course. According to the US's Migration Policy Institute, residents of Muslim faith will account for more than 20 per cent of the EU population by 2050 but already do so in a number of cities. Whites will be in a minority in Birmingham by 2026, says Christopher Caldwell, an American journalist, and even sooner in Leicester. Another forecast holds that Muslims could outnumber non-Muslims in France and perhaps in all of Western Europe by mid-century. Austria was 90 per cent Catholic in the 20th century but Islam could be the majority religion among Austrians aged under 15 by 2050, says Mr Caldwell.

There is a problem with demographic forecasts, though.  They tend to assume that the world is constant and often make their calculations accordingly.  However, the world is not constant.  The world is changing. Europe as we know it will soon cease to exist. European growth comes largely from Islamic immigration. The proportion of Muslim youth in European urban centers is already very high and going up to 40%-50%. Currently the average Muslim population makes just 3-5% in most European countries. The world is a constantly changing place, though, and so is Europe. The growing Islamic minority there has already spurned serious debates on issues of immigration and Islam.

However, politically mainstreamed Europe continues in its liberal tradition of being an invariably tolerant society. Which means that the Muslim population in Europe is going to grow. Most probably, it will be growing at an increasingly growing rate, too. Given the waning popularity of Christian religion among the white Europeans and the current demographic shift, soon there will be more mosques and other various Islamic culture-building centers than churches in Europe, which in the second half of the 21-st century, perhaps, will increasingly look and behave like a typical Islamic Civilization.

Ледокол мировой революции

Исламский фундаментализм – это ледокол мировой революции. Выражение «исламский терроризм» считается неполиткорректным, потому что заказчики и главные бенефициары «мировой революции», которыми являются представители международного финансово-олигархического капитала, на данном этапе не хотят портить отношений с исламским миром, поставляющим им в неограниченном количестве и, практически, бесплатно фанатичных боевиков, которые постоянно пополняют боевые отряды, так сказать, всемирной революционной армии.

В свое время бывший революционер и боевик И.В. Сталин, став во главе освобожденного (от алчных посягательств со стороны иностранных банкиров) «советского» государства, дал отпор международному финансово-олигархическому капиталу на всех фронтах, включая таковые Второй мировой войны. Это вынудило англо-американо-еврейских империалистов (сегодняшние «глобалисты») перейти, в ходе «Холодной войны», к долгосрочной программе разрушения «Советской России» как единственного геополитического соперника, способного в рамках традиционного национализма («коммунистического» толка) развиваться за счет своих собственных природных ресурсов и при этом обеспечивать свою безопасность и территориальную неприкосновенность, а заодно безопасность и территориальную целостность своих союзников (в том числе, в рамках Варшавского договора).

В своей книге «Мечеть в Мюнхене» ("A Mosque in Munich", 2001) американский писатель и журналист канадского происхождения Ян Джонсон (Ian Denis Johnson) наглядно показал, как американские, британские и западногерманские спецслужбы, начиная с первых послевоенных лет, опираясь на оперативные ресурсы Третьего Рейха, усиленно работали над привлечением в Германию радикального исламистского элемента с целью использовать его против Советского Союза, в том числе на территории Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, а также Афганистана, Монголии, Ирана и Пакистана. При этом особое значение придавалось вербовке мусульман Средней Азии, воевавших на стороне фашистской Германии.

Учитывая тот факт, что идеологическую и военно-политическую начальную подготовку исламские фундаменталисты получили еще в 1920-х и 1930-х годах в ходе сотрудничества арабских националистов сначала с британскими империалистами, а затем - германскими нацистами, исламский экстремизм (терроризм) можно с полной уверенностью считать детищем все тех же зачинщиков всемирного «революционного пожара», в мутной водице которого, так легко навязывать полуразрушенным народам и правительствам кабальные банковские кредиты и договариваться о грабительских условиях эксплуатации местных природных богатств.

Отцом-основателем исламского фундаментализма, стоящим у истоков современного мирового потока «исламофашизма», следует считать Амина аль-Хусейни (1895 (97) г. - 1974 г.), родившегося в Иерусалиме. Его отец, Тахир аль-Хусейни, был муфтием города и заклятым противником сионизма. Клан аль-Хусейни состоял из богатых землевладельцев южной Палестины. Тринадцать членов семьи были старостами Иерусалима между 1864 и 1921 годами.

В своем родном городе Амин аль-Хусейни учил турецкий и французский языки у французских католических миссионеров и во “Всемирном израилитском альянсе”. Затем он несколько месяцев изучал исламское право в университете Аль-Азхар в Каире. Его учителем был Рашид Рида, салафит-интеллектуал, который покровительствовал ему до своей смерти в 1935 г. В 1913 г. Амин аль-Хусейни совершил хадж в Мекку.

В 1921 году британцы назначили Амина аль-Хусейни великим муфтием Иерусалима. Это было сделано против воли народа, так как на выборах он занял лишь четвертое место. Мусульманская община отвергла его кандидатуру, поскольку он не имел серьезного исламского образования. Амин аль-Хусейни не был ни «шейхом» (религиозным лидером), ни «алимом» (исламским ученым). Тем не менее, на следующий год он занял пост главы Верховного мусульманского совета (1922-1937). Крах Османской империи и отмена халифата при Ататюрке вызвали у Амина аль-Хусейни чувство глубокого разочарования. С тех пор он был поглощен идеей восстановления исчезнувшей исламской империи и дал клятву бороться со всеми светски настроенными мусульманами.

Амин аль-Хусейни был идейным вдохновителем создания в Египте организации под названием “Братья-мусульмане”. В последствии эта организация породила такие дочерние организации как “Исламский джихад” и “Хамас”. В рамках исламского фундаментализма они пропагандируют ваххабизм, который оправдывает насильственные средства для освобождения “мусульманского мира” от неисламских элементов и мечтают о панисламской империи. Амин аль-Хусейни проповедовал исламское единство, а в 1931 году учредил Всемирный исламский конгресс.

Сближаться с Германией арабы стали еще в начале XX века. Арабские националисты видели в Германии объективного потенциального союзника в борьбе с колониальными державами. С приходом к власти в Германии нацистов в 1933 году германо-арабские связи резко активизировались. Гитлер использовал арабский национализм в борьбе против Великобритании и Франции, а Амин аль-Хусейни, в свою очередь, настаивал на более ясном выражении симпатии нацистов к арабским националистическим целям на Ближнем Востоке.

Предполагается, что арабский бунт против британцев (1936 год), при котором бойцы арабской милиции активно истребляли евреев, частично был финансирован германскими нацистами. В 1937 году главный муфтий посетил германское консульство в Иерусалиме. Там он встретился с высшими чинами СС Эйхманом и Гагеном, с которыми обсуждал “еврейский вопрос”. Нацистская Германия после этого начинает предоставлять Хусейни финансовую и военную помощь.

В июле 1937 г. Амин аль-Хусейни спасается от британского ареста, укрывшись в мечети Харам аш-Шариф, где пребывает до середины октября, и затем, переодевшись в женское платье, бежит в Ливан, где восстанавливает объявленный британскими властями незаконным Арабский Верховный Комитет и руководит нацией в изгнании.

Накануне Второй мировой войны немцам удалось создать в арабских странах разведывательную сеть, пользовавшуюся поддержкой местных элит. Германские фашисты оказали заметное влияние на развитие арабского национализма и исламского радикализма. Российский историк- африканист, политолог Яков Яковлевич Этингер отмечает, что германские нацисты «придали арабскому национализму неонацистскую окраску. Общей базой для них стала юдофобия и тоталитаризм».

По мнению историка, во время Второй мировой войны Амин Аль-Хуссейни способствовал созданию в Германии мусульманских формирований в составе войск СС, где служили боснийские мусульмане и пленные арабы из состава британских и французских войск. Был организован арабский легион ("Arabisches Freiheitkorps"), состоящий из арабских студентов и северно-африканских эмигрантов в Германии. В 1942 году Амин Аль-Хуссейни получил от нацистского режима пост премьер-министра панарабского правительства, штаб-квартира которого располагалась в Берлине.

"После поражения Германии во Второй мировой войне немецкая агентурная сеть на Ближнем Востоке практически не пострадала", - рассказывает профессор Этингер. Многие бывшие нацисты после войны перебрались на Ближний Восток. Широкомасштабное бегство бывших нацистов в арабские страны пришлось на начало пятидесятых годов. Был создан специальный Арабо-германский центр по вопросам эмиграции, занимавшийся устройством бывших немецких офицеров в армию, полицию и спецслужбы арабских государств. Всего в арабские страны (преимущественно Египет, Сирию и Саудовскую Аравию) бежало около восьми тысяч офицеров вермахта и СС.

В 1951 году в Каире начала работу неофициальная германская военная миссия из 60 офицеров. С ее помощью готовились танковые и десантные части египетской армии. После прихода к власти в Египте президента Гамаля Абдель Насера в 1952 году, во время Второй мировой войны сотрудничавшего с нацистами, бывшие сотрудники войск СС возглавили подготовку каирской полиции, обучение диверсантов для действий против Израиля и реорганизацию местных спецслужб.

Духовная связь германского нацизма с исламским фундаментализмом прослеживается до наших дней. По данным немецких спецслужб, немецкие радикальные неонацистские группировки поддерживают тесные связи с фундаменталистами. В таких связях замечена, в частности, Национал-демократическая партия Германии Nationaldemokratische Partei Deutschlands (NPD). В 2001 году бундестаг, бундесрат и правительство Германии направили в Федеральный конституционный суд иск о запрете НДПГ, однако в 2003 году последний прекратил дело, отказав истцам по формальным причинам. Руководство этой партии встречалось с членами "Хизбаллы" в Ливане. В начале декабря 2011 года министр внутренних дел Германии Ганс-Питер Фридрих выступил с заявлением, что постарается добиться запрета на деятельность НДПГ.

Помимо сохранившейся агентурной сети, с современными спецслужбами США, Великобритании, Франции и Германии исламских фундаменталистов связывает дух неонацистского экстремизма и тоталитаризма, присущих англо-американским империалистическим кругам, действующим сегодня в форме транснациональных корпораций и международных финансово-олигархических структур. Революционное преобразование мира, разрушение национальных границ и национальных государственных структур управления в целях создания «управляемого хаоса» как необходимого условия установления контроля со стороны международного банковского капитала за экономической инфраструктурой целевых территориальных образований требует наличия передового отряда боевиков, готовых физически устранить строптивых лидеров старого мирового порядка, доставшегося нам в наследство от эпохи «Холодной Войны». Именно таким передовым боевым отрядом и выступает сегодня исламский фундаментализм. Ледокол мировой революции, исламский экстремизм (исламизм), в лице всемирно известных исламских террористов и членов банд-формирований, имеет мало общего с чистым исламом как религией и более всего похож на третью (после фашизма и коммунизма) тоталитарную идеологию, которая своим нелепым средневековым подход к проблемам современной жизни имеет только одну изначально уготованную ей роль разрушителя застывших традиционных устоев общественной и политической жизни того или иного территориального образования.

Мировая революция, ставящая себе целью перераспределение экономических ресурсов и природных богатств в пользу международного финансово-олигархического капитала, стремящегося к тоталитарной власти во всем мире, не признает национальных границ и не знает национальности. В этом отношении любой мусульманин-террорист, независимо от его национальной принадлежности, прежде всего, рассматривается как интернациональный боец, готовый отправиться в любую точку Земли, чтобы выполнить полученный приказ на благо и в интересах международного финансово-олигархического (ростовщического) капитала. Возможно, для сотрудников правоохранительных органов, борющихся с террористами, статистически имеет большое значение учитывать какая у террористов национальность. В зависимости от исторических обстоятельств и эпохи, представители одной из выше упомянутых трех тоталитарных идеологий встречаются преимущественно в той или иной стране. В настоящее время исламизм, как в свое время фашизм и коммунизм, ярче всего представлен в отдельных регионах мира и, следовательно, у современных террористов есть отличительные национальные черты.

С другой стороны, тоталитаризм, несмотря на его национальную окраску, обладает рядом общих для всех форм его проявления черт. Соблазну тоталитарного и экстремистского мышления подвержены все люди, не зависимо от национальности или вероисповедания. Таким образом, получается, что исламизм, как тоталитарная идеология, может соблазнить любого человека, не зависимо от национальности. Точно так же, террористический акт может совершить человек любой национальности, руководствуясь при этом положениями исламского фундаментализма.

Можно поспорить о том, существует ли в отношении тоталитарной идеологии и насилия генетическая предрасположенность. В этом случае генетический код можно рассматривать в качестве национальной черты. В отношении исламского фундаментализма и арабского национализма как исключительных источников насилия и террора в современном мире, следует искать первопричину этих явлений.

Важно помнить, от кого носители исламского фундаментализма и экстремизма унаследовали эти черты и кто их этому научил, чтобы победить зло. Сегодня налицо попытки увязать исламский фундаментализм с гитлеризмом как, якобы, его исключительным духовным отцом, в том числе, в части, касающейся юдофобии и тоталитаризма, чтобы во всем обвинить только германский нацизм. Между тем, фашизм, как и коммунизм, имеют общие корни с исламским экстремизмом. Эти корни уходят глубже в мировую историю, а те, кто является источником-носителем этой заразы, как и террористы-исполнители, имеют свою национальность и религию. Если только их еще можно назвать национальностью и религией в прямом смысле этих слов.

Приличие

Прислушавшись к голосу общественности, Государственная Дума отказалась от статьи об оскорблении чувств верующих! Это случилось спустя почти неделю после того, как 9 апреля 2013 года представителями всех четырех фракций Госдумы в первом чтении был принят резонансный законопроект, одним из центральных и наиболее неоднозначно воспринятых пунктов которого было введение в Уголовный Кодекс РФ новой статьи, которая предусматривает наказания за "оскорбление религиозных убеждений и чувств граждан и/или осквернение объектов и предметов религиозного почитания (паломничества), мест, предназначенных для совершения религиозных обрядов и церемоний".

С одной стороны, в этом законопроекте проблема сформулирована как необходимость защиты чувств религиозных людей, то есть религиозных чувств. С другой стороны, считается, что, таким образом, речь идет исключительно о «сознательном желании унизить святыню» определенной социальной группы или отдельного индивида. С учетом тех обстоятельств, что чувства человека, в принципе, не являются юридической категорией, а «религиозные» чувства для большинства законодателей и политиков старой советской закалки вообще до сих пор являются загадкой, в этой связи возникает много вопросов.  

Оскорбление человека с единой целью заставить его испытывать душевные страдания (неприятные чувства) это – одно. Принижение значения и ценности его святынь, которые, исходя из его личных убеждений, представляют лично для него и его социальной группы исключительную, высшую ценность, это - другое. Испытывать неприятные чувства можно по разным поводам, а вот сталкиваться с нечаянным, а порою, нарочитым и провокационным отрицанием степени важности и значения предметов, представляющих собой неотъемлемые составные (мировоззренческие) элементы нашей личности, приходится именно по причине неуклюжего, неуважительного или откровенно враждебного отношения к нам как отдельной общественной личности, а это уже совсем другое дело.

Оскорбление может носить своей целью не столько заставить другого человека или группу людей испытывать неприятные чувства, не зависимо от того, связаны они с религиозными или иными, в том числе, личными или гражданскими, убеждениями, сколько поставить под сомнение, иногда, в грубой публичной форме, ценность конкретной человеческой личности. Делается это, подвергнув сомнению ценность и значение той системы морально-нравственных установок и убеждений, которая позволяет данному индивиду отождествлять себя с той или иной социальной группой.

Таким образом, «оскорбление религиозных чувств» является не просто проявлением неуважительного отношения к некой особо чувствительной сфере человеческой жизни. Речь идет о покушении на разрушение идентичности отдельной социальной личности, или группы лиц, объединенных общими жизненными установками и целями. Отрицание важности и значения тех или иных ценностных и мировоззренческих установок, убеждений есть шаг в сторону потенциального духовного, а затем, возможно, и физического, разрушения той или иной коллективной, общественной личности.

В Уголовном Кодексе существует определение оскорбления. Это - «умышленное унижение чести и достоинства личности, выраженное в неприличной форме». Принимая во внимание общественный характер человеческой личности, можно утверждать, что такая формулировка вполне достаточна, с юридической точки зрения, для того, чтобы очертить тот объем возможных правонарушений, касающихся посягательств на жизнь и безопасность человека и затрагивающих также сферу его личных (в том числе семейных, родственных и религиозных) традиционных убеждений, мировоззренческих установок и верований.

Категория личности включает в себя социальный аспект, который определяет каждого человека как часть той или иной социокультурной общности, с которой каждый отдельный индивид отождествляет себя посредством совокупности общих взглядов, верований и убеждений. Вне этих установок и убеждений, а точнее без них, человеческая личность не существует. Принижение значения этих установок для того или иного индивида, или группы людей означает преступление против личности как таковой.

Таким образом, формула «оскорбление религиозных чувств» может быть сведена к двум составляющим, уже отраженным в Уголовном Кодексе: «оскорбление» = «умышленное унижение чести и достоинства» и «религиозные чувства» = «личность». «Личность» - это «социальная личность» как совокупность приобретенных социальных качеств индивида, включая его религиозные убеждения.

Непонятной может показаться только формулировка о «неприличной форме». Что значит «неприличной»?
«Неприличной» значит – противоречащей приличию, а «приличие» – это:
1. Вежливость, пристойность в поведении, в словах.
2. Правила поведения, принятые в какой-либо общественной среде. (Большой толковый словарь русского языка. - 1-е изд-е: СПб.: С. А. Кузнецов. 1998 год.)

Иными словами, «приличие» - это внешняя вежливость, благопристойность в поведении и в словах. «Вы, забыв всякое приличие, обозвали меня канальей.» - А.П. Чехов (Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940). То есть, «приличной» формой можно считать поведение, когда все действия и слова соответствуют определенным правилам вежливого, благопристойного поведения, обращения.

Следует обратить внимание на то, что главным необходимым условием приличного поведения в обществе является наличие тех самых определенных правил вежливого, благопристойного поведения и обращения. Более того, эти правила должны быть всем известны так же, как правила дорожного движения известны автолюбителям на дороге. Иначе, неизбежны болезненные столкновения и обременительные разборки по возмещению нанесенного ущерба, как морального, так и материального…

Популистская формула о «защите чувств верующих» есть дань прошлогодним обострившимся противостояниям и скандальным происшествиям, связанным с необходимостью решать вопросы взаимоотношения церкви и государства. Ситуация с противоречивым законопроектом отражает решимость современного российского общества отстаивать свои ценности на общенациональном уровне путем принятия соответствующих законов, но демонстрирует имеющиеся пока слабые стороны наших законодателей, в том числе в вопросах юриспруденции, социологии и философии.

Отказ Госдумы от введения в Уголовный Кодекс статьи, предусматривающей наказание за «оскорбление религиозных чувств верующих», есть добрый знак. Но соответствующие поправки ко второму чтению законопроекта должны носить более всеобъемлющий характер и не ограничиваться уточнениями положений статьи 148 УК. Речь идет не просто о нарушениях «прав на свободу совести и вероисповеданий». На повестке дня – вопрос о посягательстве на личность человека вообще и пересмотр отношения к человеческой личности как таковой, а также защита человека от посягательств на него как социальную личность, независимо от характера и особенностей его мировоззренческих установок, убеждений и верований.

При этом следует отметить, что, исходя из имеющихся в Уголовном Кодексе формулировок, самым действенным способом предотвращения в будущем «оскорблений» является не простое ужесточение санкций, предусмотренных кодексом РФ об административных правонарушениях, а создание в обществе многоуровневой системы общепринятых правил и норм поведения, которые культивировали бы определенные «правила вежливого, благопристойного поведения и обращения». Начиная с детского садика, школы и колледжа, необходимо культивировать, выращивать заново, основополагающие правила вежливого, благопристойного поведения и обращения с учетом усложняющегося и быстро развивающегося социального устройства современного российского общества.

Речь идет о необходимости выработки новых и возвращении в обиход фактически забытых старых (дореволюционных) русских правил и норм вежливого поведения, обращения друг к другу в обществе. Упрощенная структура социального устройства российского общества советского периода привела к практическому вымиранию многих форм поведения и обращения, нивелировав воспитательную и культурологическую роль языковых и поведенческих правил вежливого, благопристойного поведения, обращения.

Современная Россия представляет собой постепенно усложняющийся, развивающийся общественный механизм. Многонациональный и многоконфессиональный характер российского общества дополняется также растущим сложным социальным расслоением по имущественному, географическому и иным признакам. Воссоздание и развитие общенациональных правил вежливого, благопристойного поведения и обращения, культивируемых и поощряемых, прежде всего, при воспитании детей дошкольного возраста (в том числе, в учреждениях дошкольного воспитания) позволит создать и закрепить в обществе устойчивую культурологическую атмосферу взаимной терпимости и вежливого отношения к окружающим, снять напряженность в общественных отношениях на бытовом уровне.

Воспитательные меры превентивного характера, в сочетании с постоянно совершенствующимися и обновляемыми законопроектами, направленными на поддержание этой активности и защиту социальной целостности и достоинства человеческой личности, будут способствовать развитию нового культурного климата, основанного на взаимном уважении мнений, идей, убеждений и мировоззренческих установок, в том числе, религиозного характера.