Ленин и Сталин

"Капитализму, то есть господству капитала, здесь нет места, а потому нет места и его антитезе - социализму" - Сергей Федорович Шарапов (1855 - 1911)

Ленин - это путь к капитализму!

Сталин - это путь к войне!

Война, как известно, является продолжением политики другими средствами. Развивая эту мысль, можно сказать, что политика - это продолжение экономики другими средствами. Любая война ведет, в конечном итоге, к перераспределению средств производства прибыли и природных богатств в пользу победителей.

В 1914 году, с началом Первой мировой войны, эпоха противостояния англосаксонских корпораций (финансовых и торгово-промышленных) с Россией вошла в новую, военную, фазу. Роль Лондона в этом противостоянии настолько велика и очевидна, что впору говорить о войне между Великобританией и Россией. Эта война не была открытым противостоянием, в том числе на полях сражений, англичан и русских. Но она была (и остается) не менее напряженной и драматичной.

С учетом особенностей развития отношений между Лондоном и Москвой в 20 веке, можно с уверенностью говорить о столетней войне! Эта война имела горячие периоды, как в годы Первой и Второй мировых войн, а также периоды “холодной” войны, которые характеризовались различной степенью напряженности в отношениях между Великобританией и Россией, но никогда не снимали с повестки дня враждебную направленность внешнеполитических усилий верхушки английского истеблишмента по отношению к нашей стране.

На самом деле, целенаправленный антироссийский характер действия Великобритании во внешней политике приобрели, примерно, двести лет назад. Основными методами борьбы английских финансовых олигархов того времени были финансово-экономические махинации, целью которых было подорвать экономические процессы в России, навязать свою модель экономического развития и подчинить экономику России интересам британского финансово-олигархического капитала.

Военные действия, силами третьих стран, использовались для того, чтобы корректировать политику и принимаемые руководством Российской Империи решения и направлять их в нужное русло.

По сути, Первая мировая война была войной за природные ресурсы России. В этой решающей схватке, которая, как надеялись британские империалисты, решит окончательно вопрос о том, кто будет доминировать в использовании евразийских природных богатств, активное участие принимали также американские магнаты и финансовые воротилы.

Использую революционеров в качестве своих агентов влияния, Великобритания и США вели опасную, но обещавшую большие прибыли игру. В этой большой игре Ленину, Троцкому и Свердлову отводилась роль, так сказать, троянских коней, которые внедрялись в руководство разрушенной войной страны и проводили удобную для Великобритании и США политику, постепенно превращая Россию в колониальную вотчину англо-американских корпораций. Последние, в свою очередь, делили между собой сферы своего влияния на территории России, исходя из складывающейся ситуации, в зависимости от того, чьи агенты влияния получали наибольший перевес внутри страны.

В данном случае, Ленин представлял интересы британских и германских спецслужб, а Троцкий и Свердлов - американских финансовых магнатов. Поэтому Ленин действовал со всей очевидностью, хорошо заметной в Лондоне и Берлине, в интересах Великобритании и Германии. Ленин вел рискованную и опасную игру, переигрывая, как своих конкурентов по партии, так и своих внешнеполитических конкурентов, за что и получил пулю. Свердлову и Троцкому не повезло, а вот Сталину очень повезло и он стал во главе страны, за что его потом люто ненавидели и боялись английские и американские стратеги.

Ленин, по сути, действовал предательски, заключив Брестский мир. Этот случай наиболее явно продемонстрировал связь Ленина с Германией и его авантюристические замашки в борьбе за власть. Пойдя на такие уступки, Ленин преследовал свои далеко идущие планы. Однако, из-за столкновения интересов американских и германо-британских сторон, боровшихся за сферы влияния в России, Ленин оказался в очень неудобном и опасном положении. Он стремился действовать самостоятельно, полагая, что ему удастся переиграть своих патронов и, захватив власть в стране, действовать по своему усмотрению. За это “самоуправство” его и приговорили к расстрелу. Скорее всего, американцам были невыгодны все эти сепаратные соглашения, закончившейся в марта 1918 года мирным договором с Германией. Еще в ходе предварительного этапа заключения договора на Ленина в январе 1918 года было совершено покушение, в результате которого был ранен швейцарский деятель международного социалистического и коммунистического движения, друг Ленина, Фридрих Платтен. Брестский договор укреплял позиции британских корпораций в борьбе за сферы влияния в России и подрывал позиции американцев, которые рассчитывали на Троцкого и Свердлова, что тем удасться занять ключевые позиции в будущем правительстве России.

Второе ранение, полученное 30 августа 1918 года, и, возможно, связанные с ним болезни впоследствии не позволили Ленину реализовать свои далеко идущие планы, не смотря на капитуляцию Германии и частичную ликвидацию в ноябре 1918 года последствий Брестского мира и упрочившиеся в результате этого позиции Ленина в борьбе за власть.

Брестский мир для Ленина был вынужденной уступкой авантюриста от политики, но этот шаг оставил в народе недобрую память о “вожде пролетариата” и, в конечном итоге, стоил ему жизни. Кроме того, данное, трагичное для Ленина, стечение обстоятельств выдвинуло на первый план его неожиданного политического конкурента, И.В. Сталина.

Сталин вошел в народную память, конечно, не как капитулянт перед немцами, а как, помимо всего прочего, победитель, разгромивший немецкий фашизм и покоривший фашистскую Германию силой оружия. Тем не менее, есть одно обстоятельство, роднящее Сталина с Лениным в вопросах борьбы Советской России с пресловутыми немцами.

Дело в том, что определенного рода уступку в этот отношении пришлось сделать и Сталину. Сталин всегда опасался, что СССР придется вести боевые действия одновременно на нескольких фронтах, отбиваясь от ударов всего капиталистического мира. На момент начала Второй мировой войны у России не было союзников, а антироссийская, точнее антибольшевистская, пропаганда в мире создавала крайне неблагоприятную обстановку. Любой неосторожный шаг советского руководства, любые резкие движения советских войск у границы могли быть расценены и интерпретированы англо-американскими империалистами как агрессивные намерения Сталина напасть на Европу.

Малейший повод мог привести к войне, которая оставалась единственным средством, с помощью которого Великобритания, во главе остального капиталистического лагеря, могла сместить Сталина с поста главы государства и, воспользовавшись военной заварухой, поставить на его место Троцкого. Рано утром 20 августа 1940 года этот возможный сценарий развития событий стал не возможен. Агент НКВД Рамон Меркадер, проникший ранее в окружение Троцкого как убежденный его приверженец, пришел к Троцкому, чтобы показать свою рукопись. Троцкий сел ее читать, и в это время Меркадер нанес ему удар по голове ледорубом, который пронес под плащом. Удар был нанесен сзади и сверху по сидящему Троцкому. Рана достигала 7 сантиметров в глубину, но Троцкий после полученной раны прожил еще почти сутки и 21 августа 1940 года умер.

Тем не менее опасность войны для СССР оставалась, поскольку война являлась единственной надеждой Великобритании на успешное завершение столетней кампании, направленной на захват российских ресурсов, столь необходимых английским и американским корпорациям. Война была неизбежна. Оставался только вопрос, на каких условиях и при каких обстоятельствах эта война начнется. Гитлеровская Германия была готова, если не победить СССР, то, по крайней мере, своей ужасающей мощью и своими действиями спровоцировать Сталина начать боевые действия первым, ввести советские войска формально на территорию Европы, а, по сути, на территорию недавно аннексированных Германией восточноевропейских стран. Этого было бы достаточно, чтобы обвинить Сталина в агрессивных намерениях и, пользуясь уже подготовленным антисоветским идеологическим климатом в Европе и во всем мире, начать полномасштабные акции (экономического, политического и военного характера) против Советской России. Россия оказалась бы изолированной, как идеологически, так и с политической точки зрения, и смещение действующего правительства во главе со Сталиным был бы лишь вопрос времени. Великобритания рассчитывала, что война Германии с СССР будет выглядеть как агрессивное нападение России на Европу с целью большевистского порабощения.

Именно этого Сталин старался избежать любой ценой. Возможно, даже ценой временной уступки, в ходе первых боевых сражений, части территории страны. Для того, чтобы в глазах мировой общественности предстать жертвой, а не агрессором, Советскому Союзу, по замыслу Сталина, необходимо было, вместо того, чтобы как можно скорее переходить в контрнаступление, тянуть время, ведя оборонительные бои на своей территории, в том числе, рискуя временно потерять часть своих земель, боевой техники, вооружения и войск.

Неприемлемым в этой ситуации был не только превентивный удар по позициям германских войск, сосредоточенных вблизи советской границы, но даже относительно быстрый перевод войны на территорию противника и продвижение вглубь его территории. Слишком поспешное, успешное, отражение удара с последующим стремительным контрнаступлением, то есть все, к чему ранее готовилась Красная армия, теперь не годилось, поскольку могло быть истолковано как замаскированная, заранее спланированная агрессия СССР в отношении стран европейского континента. Косвенных свидетельств того, что именно на такой сценарий развития событий рассчитывало британское руководство, во главе с Черчиллем, у Сталина было предостаточно.

Сталин понимал, что войны не избежать, но надеялся, что Гитлер не осмелится воевать на два фронта. Начало войны означало, что события развиваются по наихудшему для СССР сценарию. Сталин понимал, что в результате затяжной оборонительной войны, возможно, придется уступить, хотя и временно, часть территории. Сталин готов был пойти на эту временную уступку. Главное - чтобы СССР предстал жертвой вероломного нападения со стороны Гитлеровской Германии. Приказ Сталина войсковым соединениям не переходить границу, в случае успешного отражения атаки германских войск, подтверждает это. Войска, независимо от опасности окружения, должны были стоять насмерть, чтобы тянуть время и не пустить немцев слишком далеко вглубь страны, но, ни в коем случае не пересекать границы и не вторгаться на территорию Германии. Необходимо было просто стоять, сдерживая противника в течение определенного времени, не делая ни шагу назад! Отсутствие скоординированных действий советских войск и соответствующих указаний из Ставки Верховного Главнокомандующего в первые дни и недели войны подтверждает такую тактику и намерение Сталина тянуть время. Это дало германским войскам возможность продвинуться вглубь территории Советского Союза. Сталин был готов к этому, лишь бы не допустить повода для войны на два фронта и выбить у настоящего врага, Великобритании и США, идеологическую почву из-под ног, лишив их последнего аргумента в пользу возможной всемирной экономической и военной блокады СССР.

Страна истекала кровью, панические настроения усиливались с каждым днем и потоки беженцев превратили вчера еще нормальную жизнь в кошмар. Уступка части территории в первые месяцы войны обернулась большими людскими потерями, в том числе большим количеством красноармейцев, взятых в плен. Скорее всего, для Сталина это явилось некой неожиданностью. Он не ожидал, что потери в войсках в первые же месяцы боевых действий окажутся такими большими. Это вынудило Сталина принять дополнительные меры, чтобы предотвратить развитие в сухопутных войсках привычки постоянного отступления и добровольной сдачи в плен.

Ситуация ухудшалась так стремительно, еще и потому что решение Сталина бездействовать, ведя позиционные оборонительные бои в первые дни войны, было, скорее всего, спонтанным и, по большей части, интуитивным. Отступление становилось все более хаотичным. Людские потери, а также потери в боевой технике и вооружении были очень существенными. Для их восполнения требовалось время, а немец уже подступал к Москве. Сталин готов был вести долгую затяжную войну, даже если бы для этого пришлось временно перенести Ставку Верховного Главнокомандующего (ВГК) из Москвы вглубь страны.

Нехватка вооружения и боевой техники, в сочетании с низким уровнем боевой подготовки личного состава формируемых в спешном порядке новых войсковых соединений, осенью 1941 года создали катастрофическую ситуацию под Москвой. Только благодаря переброске стрелковых дивизий и танковых соединений с Дальневосточного фронта (ДВФ) удалось выиграть битву под Москвой в декабре 1941 года.

Первый воинский эшелон с войсками из состава ДВФ ушел на запад 29 июня 1941 года. С 22 июня по 5 декабря 1941 года на запад из состава Забайкальского и Дальневосточного фронтов в срочном порядке были переброшены 12 стрелковых, 5 танковых и одна моторизованная дивизии. Их средняя укомплектованность достигала почти 92% штатной численности: около 123 тыс. солдат и офицеров, почти 2200 орудий и минометов, более 2200 легких танков, 12 тыс. автомашин и 1,5 тыс. тракторов и тягачей.

После крупных потерь летом и осенью 1942 года И.В. Сталин обратил внимание на донесения военной разведки, в которых сообщалось о том, что Япония наращивает усилия своих войск в бассейне Тихого океана и в ближайшее время не намерена вступать в войну против СССР. Эти сведения легли в основу решения Ставки ВГК о переброске в июле 1942 года с Дальнего Востока 10 - 12 дивизий на запад в резерв ВГК.

Лишь к концу 1942 года, с переводом экономики СССР на “военные рельсы”, получением боевой техники по ленд-лизу и пополнения частей войсками из состава ДВФ, удалось добиться перелома в ходе войны. К тому времени в результате соглашений между СССР, Великобританией и США сложилось ядро антигитлеровской коалиции и история начала развиваться в достаточно предсказуемом направлении по сценарию, который теперь уже был более благоприятен для России.

И.В. Сталин в 1941 году, в начальный период войны, скорее всего, сознательно пошел на территориальные уступки в ходе позиционных оборонительных действий против германских войск так же, как В.И. Ленин, в 1918 году, в ходе баталий дипломатических, пошел на территориальные уступки германскому военно-политическому руководству.

В обоих случаях сложившаяся на тот момент военно-политическая ситуация требовала подобного политического маневра для того, чтобы российская сторона в конечном итоге оказалась в более выигрышной ситуации. Только в случае с В.И. Лениным этот маневр стоил России окончательного отторжения ряда губерний и выплаты 6 миллиардов марок репараций, а также уплаты убытков, понесенных Германией в ходе русской революции (около 500 миллионов золотых рублей). И.В. Сталин же заплатил временной потерей части территории страны, потерей личного состава части соединений (в том числе, в результате пленения), а также физическим истреблением и пленением той части населения, которая оказалась на оккупированной территории, не успев эвакуироваться.

Сравнивая Ленина и Сталина в этом отношении, нельзя не отметить, что обстоятельства, при которых каждый из них принимал свое судьбоносное решение, существенно разнятся. В данном случае Ленина и Сталина объединяет решение пожертвовать частью территории страны и людьми ради достижения определённой цели. В этом состоит их сходство. В этом проявляется родство их духа. Что и говорить, они были людьми своей эпохи! Они готовы были жертвовать многим... и многими.

В чем же состоит сущностное отличие этих двух исторических личностей и политических соперников друг от друга? Прежде всего, друг от друга их отличает объект их веры! В.И. Ленин верил в капитализм. И.В. Сталин верил в социализм. В этом их главное, принципиальное отличие друг от друга!

В.И. Ленин готов был продать Россию по частям своим западноевропейским учителям и покровителям, не потому что он ненавидел все русское, а потому что верил в облагораживающую и цивилизующую силу капиталистических отношений. Ленин полагался на силу капитала так же, как религиозный человек полагается на милость Бога. Ленин не был религиозным человеком. Ленин верил в силу разума и считал капиталистическое общество вершиной развития общественных отношений. Идеи социализма и коммунизма для него были, так сказать, вожжами, с помощью которых следовало управлять глупыми и наивными людскими массами.

И.В. Сталин, напротив, верил в торжество идеи социализма. Вера в социалистические идеи пришла к Сталину в Тифлисской духовной семинарии, где он учился и из которой в 1899 году был исключен за пропаганду марксизма. Сталин строил социализм, веря в реальную возможность создания принципиально новой государственной системы управления хозяйством страны на основе советской власти как действительно демократического института. Советы (рабочих депутатов) для Сталина, сохранявшего верность своим юношеским социалистическим идеалам, заменившим ему в свое время пустоту семинаристской безбожности, были реальным инструментом народной власти. Сталин, скорее всего, верил, что стоит только научить рабочих пользоваться этим инструментом и социализм заработает как исправная машина.

У Ленина на этот счет был более циничный взгляд. Ленин не собирался строить никакого социализма, а партийную дисциплину и советскую демагогию оставлял для простолюдинов и провинциальных функционеров, в том числе, представителей национальных меньшинств. Это лицемерное и цинично покровительственное отношение Ленина к национальным окраинам, помимо всего прочего, вызывало неприязненное отношение к нему со стороны Сталина.

В этом состоит главное отличие Сталина от Ленина. Один из них служил международному капитализму в лице английских и германских корпораций. Другой - строил социализм... в одной отдельно взятой стране.

К сожалению, в условиях глобального доминирования капиталистического образа жизни, Россия была обречена на участие в капиталистических отношениях, по крайней мере, во внешней экономике. Затем, постепенно, капиталистические отношения проникли во все слои так называемого советского общества, тем самым противореча самой идее социалистического строя как альтернативы капитализму.

На первый взгляд, может создаться впечатление, что капитализм победил, а социализм проиграл. На деле же получается, что капиталистическое общество ищет пути выхода из тупика, в который загоняет его экстенсивный характер развития капиталистических отношений. Россия, в силу своего уникального положения, вновь получает шанс, опираясь на свой собственный духовный опыт, представить миру более жизнеспособную систему общественных отношений, в том числе, путем использования традиционных (религиозных) ценностей, отринутых и забытых в свое время, как апологетами капиталистического образа жизни, так и сторонниками идеи социализма как антитезы капитализму.

Сергей Федорович Шарапов, русский экономист, военный и политический деятель, утверждал в свое время, что "для России уже наступил момент перехода от роли хлебного поставщика Европы к совершеннейшей экономической независимости", тогда как доктринеры в правящих кругах проводили политику превращения России в поставщика хлеба и сырья в интересах Запада, что на деле означало низведение страны до положения колонии.

В 1897 - 1899 годах министром финансов России С.Ю. Витте была проведена денежная реформа, ознаменовавшаяся введением в России золотого обращения. Переход России на золотую валюту повлек за собой в целом такие же последствия, что и переход России в 1990-х годах под управление Международного валютного фонда. Роль, которую в начале ХХ века сыграло золото, сегодня отведена американскому доллару. Шарапов вскрыл этот механизм и выработал способы защиты национальных интересов страны, предложил программу спасения, которая позволила бы не только избавиться от внешних займов, но и отказаться от взимания налогов с населения.

В области экономики она предусматривала восстановление традиционной валюты (серебряного рубля) и установление валютного курса в соответствии с состоянием народного хозяйства, введение государственной монополии на добычу и экспорт полезных ископаемых, а также выработку закона централизованного, планомерного, пропорционального развития народного хозяйства.

В социальной области Шарапов предложил сделать церковный приход основной административной единицей и единицей местного самоуправления.

Сравнивая наследие Ленина и Сталина для России, страны, окруженной алчными хищниками капиталистического мира, можно сказать, что Ленин - это кривая тропка к капитализму, а Сталин - прямой путь к войне... Мир, который Ленин заключал с капитализмом, вел Россию к унизительному существованию в качестве конгломерата колониальных сфер влияния англо-саксонских корпораций. Социализм Сталина на деле оборачивается неизбежной конфронтацией со всем капиталистическим миром. Значит - война?

Сегодня, в эпоху доминирования транснациональных корпораций, ни капитализм, ни социализм, не дают ответа на вопрос, в каком направлении необходимо развивать общественные отношения. Возможно, настало время обратиться к русским мыслителям рубежа 19-20 веков, которые, находясь в самой гуще исторических событий того времени, сумели, наперекор дурманившим взор лживым измышлениям и псевдонаучным теориям капитализма, анархизма, марксизма и социализма, разглядеть истинную суть общественных отношений и предложили наиболее оптимальный путь их развития.

Profiling the World

Profiling is extrapolation of information about something, based on known traits, qualities, distinctive features or characteristics, and tendencies of the object of observation. Based upon the observed characteristics or behavior, the profiled object is then targeted accordingly. There are various kinds of profiling, including consumer profiling, offender (or criminal) profiling, racial profiling, etc.

In case of racial profiling, the racial or ethnic traits and distinctive features or characteristics are taken as a necessary condition and valid grounds for subsequent racial discriminatory actions or policies against the people who display such traits, distinctive features or characteristics. Therefore, the necessary condition that is needed for a racial profiling to take place is the existence of certain consistent racial discriminatory policies in the first place. Unless any such racially or ethnically discriminatory policies are in place, there is no racial profiling as such. There is something else that is taking place there.

The Nazi Germany had a clearly pronounced official policy of racial discrimination of the Jews and other ethnic minorities back in the 1930s. They used racial traits and distinctive features or characteristics in order to profile people according to those policies. If a person had distinctive features of a Jew he or she did not have to commit any crimes in order to be punished. Having those distinctive features was enough to be treated as a criminal. The racial features in themselves constituted the profiling qualities and served as a basis for the racial profiling as a result of the state’s racist political agenda. Racial discrimination invariably precedes racial profiling. Not the other way round. Unfortunately, racial profiling is sometimes confused with criminal profiling. As a result, policies that ensue from criminal profiling are sometimes mistook for policies usually employed by people who hold racially discriminatory views. Given the significance of the human factor in such cases, abuses are possible during the criminal profiling policies. But the general purpose of such policies is entirely different from that of racial profiling and that is why offender profiling needs to be taken into consideration more seriously.

There is a general misunderstanding of what criminal profiling is and how it differs from racial profiling. Offender profiling, also known as criminal profiling, is a behavioral and investigative tool that is intended to help law enforcement agencies to accurately predict and profile the characteristics of unknown criminal subjects or offenders. Criminal (or offender) profiling is based upon analysing the traits, qualities, distinctive features or characteristics, and tendencies of the criminals. That can help investigators learn more about the personal features of that kind of perpetrators in order to prevent similar crimes in the future. Offender profiling is also known as criminal profiling, criminal personality profiling, criminological profiling, behavioral profiling or criminal investigative analysis.

Offender profiling also includes geographical profiling as another method to profile an offender. Criminal investigative analysis is necessary in order to provide law enforcement with a social and psychological assessment of the offender. There are four main approaches to offender profiling: geographical approach; investigative psychology; typological approach; and clinical approach. All these methods are necessary to provide a thorough analysis of the type/nature of the criminal act, which is then compared to the types of people who have committed similar crimes in the past.

In-depth analysis of the actual crime scene is also part of the offender profiling process. The victim(s)’s background and activities are analyzed, to look for possible reasons and connections. The possible factors for the motivation of the crime are analyzed. The description of the possible offender is developed, founded on the detected characteristics, which can be compared to with previous cases. All these measures, necessary to find perpetrators and prevent other crimes, are taken in the process of the offender profiling, which in modern criminology is called the "third wave" of investigative science. The first wave is the study of clues, pioneered by Scotland Yard in the 19th century. The second wave is the study of crime itself. The third wave is the study of the psyche of the criminal.

Various methods involved in the process of the offender profiling, including geographical profiling and psychological profiling, are needed in order to find the criminal(s) and make sure that they get their punishment for their crimes. Besides, offender profiling is needed to prevent people with qualities, distinctive features and characteristics similar to those of the known criminals from committing similar crimes.

Unfortunately, such characteristics can be misleading, making people who can not help having them a more likely target of increased attention and investigation. Keeping a high profile in such cases involves a certain degree of personal responsibility on the part of the individuals who happened to be the target group, high marked as a result of offender profiling. Especially when present law enforcement policies are preceded by a series of such grave crimes as a mass murders, including as a result of terrorist attacks. The complexity of the situation and the novelty of the nature of the crimes contribute a great deal to the difficulty of the crime-fighting mission on the part of the law enforcement, making it personally a much more daunting task to handle by the people directly involved in policing.

Current anti-terrorist activities have been carried out in a multicultural environment that makes it particularly difficult, if not impossible, for the law enforcement to provide a reasonable level of public security, especially in large urban areas all around the globe. Given the amount of responsibility on the part of the law enforcement personnel in a situation like this, sometimes, racially-biased policing occurs when the law enforcement obviously considers race or ethnicity in deciding with whom and how to intervene in an enforcement capacity. Such practice, usually involving occasional inappropriate racial or ethnic consideration, is referred to as racial profiling. But, unless such activity ends up in treating an innocent person as if he or she was a criminal, according to appropriate offender profiling, it is not. Under the circumstances, racial consideration is professionally indispensable. The degree of appropriateness of such consideration differs depending on the situation at hand.  But, racial consideration, no matter how grievous it could be, does not equal racial profiling as we know it.

One of the most recent examples of the predicament in which the modern multicultural western society has found itself once it has become a target for terrorist attacks by an increasing number of militant-minded members of the Muslim community is the event that took place at the WorldFest/Houston International Film Festival. The latter is bearing a self-proclaimed mission to "promote cultural tourism" and "add to the cultural fabric of Houston". But it has got under fire after a last weekend confrontation sparking accusations of ethnic profiling and cultural insensitivity.

As the 46th annual festival entered its closing weekend on Saturday, guests at a professional seminar at the Marriott Westchase were greeted by the an emergency alarm that interrupted WorldFest founder Hunter Todd's introductory remarks. The class evacuated the room only to find out it was a false alarm.

Both Todd and festival attendee Mike Rudd, a University of Houston communications student, agreed that a female University of Houston student with her face covered by a hijab veil and niqab cloth entered the room as people returned to their seats . . . But the agreement stops there.

"From the corner of my eye, I saw this individual in a beautifully colorful hijab. You couldn't see anything but her eyes," Todd says, adding the woman entered the room by herself. (Rudd says she was not alone, just sitting next to an empty seat.)

Todd says: "What made me concerned was the big black backpack she was carrying. To be blunt, the Boston bombings were only five days earlier. It was very much on my mind after the manhunt on Friday."

Todd, a military veteran, says he called a friend in law enforcement for advice and followed a recommendation to check the woman's backpack and credentials. The person showed her Gold Pass, which the festival gives to area university students, and opened her bag to reveal several large bottles of water.

As Todd restarted his introduction, Rudd stepped up to angrily accuse him of improperly profiling the woman — who remains unnamed — due to her Muslim background.

Meanwhile, Todd says he was only concerned about his festival's guests that morning and that he would have done the same with anyone carrying a large black bag. Todd says he conferred with several Houston police officers and a former FBI agent after the incident and feels he made the right decision given the situation.

Racial profiling, as a precursor to or a sign of possible racially discriminatory policies in general, can be identified only when there is an obvious use of an individual’s race or ethnicity as a sole factor in articulating reasonable suspicion to stop, question or arrest an individual by law enforcement personnel. That is, unless race or ethnicity is part of an identifying description of a specific suspect for a specific crime.

In case of the recent terrorist attacks in major European and American cities by the members of the international Muslim community, race and ethnicity, as well as clear cut religious affiliation, are definitely part of an identifying description of certain specific suspects for very specific crimes.

Although racial profiling, technically speaking, does not take place anywhere in Europe or the U.S., as a result of the respective law enforcement agencies’ investigative activities, the Muslim community does feel targeted as it is increasingly being considered to be a nursing ground for most of the modern day terrorist groups and paramilitary fighters the world over. That is a problem that the Muslim leaders in various countries need to take seriously.

To their credit, the Muslim communities in the U.S., Canada, and Europe have risen to the challenge. Many imams and scholars openly challenge jihadist ideology claimed to be largely behind the terrorist attacks. In the event of the Boston marathon tragedy, national and local Muslim organizations have publicly condemned the bombings. "Those responsible for the terrorist attacks in Boston must face justice," said the executive director of the Council on American Islamic Relations, or CAIR. "Any act of violence against innocent people is deplorable and is condemned in our faith." "These are acts of crime, not acts of religion," said Benjamin Abdul-Haqq, an imam at Washington DC's Masjid Muhammad mosque. A spokesman for the Islamic Society of Boston Cultural Center said he could "never recognize these criminals as part of my city or my faith community."

Many of those interviewed also expressed fear of public reprisals, in a sentiment that echoed the mood for some following 9/11. "We're very concerned, because in past instances some individuals have decided to go out and target further innocent people because they look different or belong to a faith that is a minority," said a CAIR official. The Muslim Public Affairs Council and the Muslim Peace Coalition USA also condemned the Boston bombings and extended condolences to victims and their families.

The largest Muslim civil rights group in the country, the Council on American-Islamic Relations, even asked Muslims to offer authorities any leads that they may have. Moreover, in an interesting twist, mosques refused to arrange Tamerlan Tsarnaev’s janaza (Islamic funeral prayers). In fact, a number of fatwas (religious opinions) have been issued recommending that prominent individuals and imams not lead his janaza. Imam Suhaib Webb, a nationally recognized cleric from Boston, said: “I don’t think I could ethically lead a prayer for him, but I would not stop people from praying upon him.” The intent behind that was to send a clear message to potential terrorists.

The funeral of one of the Boston attackers was posing a new challenge for the Muslim community as several mosques shied away from conducting the service.

"I would not be willing to do a funeral for him," Imam Talal Eid of the Islamic Institute of Boston, told Huffington Post. "This is a person who deliberately killed people."

Muslim organizations in Canada are also trying to dispel the public perception of the Muslim people as potential terrorist sympathizers by actively assisting the authorities in finding the culprits of some of the past criminal activities. A tip from a Toronto imam sparked an investigation recently that culminated in the arrests of two men who had allegedly plotted to derail a Via passenger train. The imam alerted authorities more than a year ago about a person he regarded as an extremist who was corrupting youth in his community. That single tip led to what the RCMP called the first-ever Canadian bust of an alleged al-Qaeda terrorist plot in the country.

Despite such proactive measures, some self-proclaimed experts continue to pin collective blame on Muslims, citing the “radicalization” of the Muslim community. In fact, some Islamophobes the world over have the audacity to claim that overwhelming majority of the mosques in America and Europe are controlled by radical imams and serve as incubators of “homegrown” terrorists.

There is no credible evidence to support such bald assertions. On the contrary, the Triangle Center on Terrorism and Homeland Security at Duke University released a study in February titled “Muslim-American Terrorism: Declining Further,” which concluded that Muslim terrorism was not a significant threat. It had claimed 33 lives since Sept. 11, 2001, compared with 200 victims of far-right terrorists and 180,000 murders. The Center has also documented the active role of Muslims in combating terror in the US. The same can be said for Canada.

Moreover, as national security reporter Spencer Ackerman noted, “In just the past year, the mass shootings that have captivated America’s attention killed 66 Americans.” This is twice the number from Muslim-American terrorism in the 11 years after 9/11 leading up to the Boston tragedy.

Muslims must not be held collectively responsible for the alleged actions of criminals among them. They are not. Technically speaking, just as offender profiling is not actually racial profiling, the official policies and general public sentiments in local communities are not directed against Muslims. Nonetheless, the U.S. and European mass media continue to propagate “news” and “commentaries” creating a simmering anti-Muslim atmosphere. After the U.S. and British intelligence officers have openly admitted that they had literally created, trained, and supported the Islamic military fighters, under the codename of “Al-Qaeda”, which in Arabic means simply “Database”, in order to fight the Soviet contingency forces in Afghanistan back in the 1970s and the 1980s, and continue to do so as they are trying to use “fundamental” Islamists as foot soldiers to fight U.S. and British wars in the Middle East and Central Asia, there is no doubt that most of the so called terrorists, who claim to have ties to Islam or Al-Qaeda, are either some kind of pathetic patsies or misguided Muslim “warriors” who, after having being fed and trained on the U.S. Dollars, have gone tragically rogue.  

It seems to be ironic that the Western media outlets, which are on the payroll of the same corporate entities that have been paying the Al-Qaeda leaders of the terrorist groups fighting in Tunis, Egypt, Lebanon, and even Syria, have now begun their information attacks against the Muslim world, describing all the Muslims as potential terrorists. The CIA, MI6, and other intelligence agencies, which are serving the interests of the U.S. and British financial and corporate entities, are solely responsible for most, if not all, of those terrorist attacks that have taken place over the past decade. They have radicalized part of the world’s Muslim community and turned some of them into war-machines, a bunch of mindless fanatical bloodthirsty Islamic extremists, who are nothing but human drones, operated from Washington.

Those same people, who had all along secretly created a monster out of impoverished desperate people in Afghanistan and Pakistan, brainwashed and zombied them, turning them into killing machines, gave them money and weapons, and provide them with extensive informational and logistical support even to date, have the audacity to use the mainstream media outlets to portray all Muslims as killers and “breeders” of terrorists.

The powers behind the creation of Islamist terrorist groups, including the notorious Al-Qaeda network, which in reality exists as an identifiable entity only in the imagination of those involved, are the powers behind the recent anti-Muslim and Islamophobic mass media campaign.  Even at the domestic level, both the U.S. and most Western European governments have been on an undeclared witch hunt. Muslim charities are being unfairly targeted, Islam and its symbols are unnecessarily made into an issue and intelligence harassment is rampant. Such activities, strongly propagated by the media, seem to be intended to create a vicious cycle of marginalization, distrust and blowback in today’s Western society.

In the US, between 2010 and 2012, lawmakers in 32 states introduced bills to expressly ban Islamic law, and seven states - Oklahoma, Arizona, Kansas, Louisiana, South Dakota, Idaho, and Tennessee - enacted such bills into law. Not surprisingly, many commentators have documented that those bills were essentially a solution looking for a problem. In fact, those laws have created additional challenges for some women who sought to advance their rights. Department of Justice (DOJ) figures also suggest that anti-Muslim “zoning bias,” where towns refuse to grant building permits for mosques, has become a growing problem.

In the Canadian context, some have questioned the timing of the arrests (especially given that there was no imminent threat), which appears planned to push through The Combating Terrorism Act that would revive some provisions of Canada’s Anti-terrorism Act which had “sunsetted” after a five-year period. The bill, passed two days after the arrests, revived two draconian provisions that had expired: preventive detention for three days without charges and “investigative hearings” under which a suspect who refuses to testify before a judge could be imprisoned for up to a year, as well as new restrictions on travel.

The FBI has documented a dramatic spike in anti-Muslim hate in the U.S. and this cannot be pinned on the average American. Nor can it be accounted for by any other than the U.S. mainstream media, which implicitly holds all Muslims collectively responsible for the crimes among them. That mass media belong to those same people, who had created Islamic terrorism and who continue to support Islamic terrorists in the Middle East and Central Asia.

It is very strange, because not all communities have been overly blamed for the acts of the criminals among them. No other community has been put in such an unenviable position. Italians, for instance, are not asked to condemn the actions of the Mafia or held collectively responsible for its atrocities. Nor were the Irish asked to apologize for the actions of the Irish Republican Army. Nor were the Spanish people held collectively accountable for the Basque separatist organization (ETA) in Spain that used terrorism in its campaign for an independent Basque state.

Why are the Muslim people being treated in this way, then? The whole nations are being treated as if they are supposed to bear collective guilt for what some of their people had done. Why is it so? The most startling example of another such nation, which had to bear collective stigma of responsibility and guilt was Germany. For almost half a century the Germans had been reminded of the crimes and terrorist activities of the Nazi State back in 1930s and the 1940s. That was not just a collective guilt but a stigma stereotype of anti semitism and  barbaric war mongering that the German people were inculcated and had to live with after the end of the WWII. The U.S. and British mass media and mass culture outlets had done a lot to create and support that image of the Germans. To this day, that stigma is still there.

History is an amazing thing, if you care to look into it! Now, if you look into who were behind the Nazi Germany’s rising as a military industrial power in Europe back in the 1930s and who were those people, who had used Germany to unify and militarize Europe, by whatever objectionable means possible, regardless of millions of innocent lives that were sacrificed a result of that, and to urge Hitler to attack Russia, you will find out that those were the same people, who later, after the war was over, would use their mainstream media to stigmatize all the Germans as collectively responsible. Does it not ring the bell? The terrorist state of Nazi Germany had been invested into and supported throughout the 1920s and the 1930s by the same U.S. and British corporate and financial leaders (the Bush family among them), with the help of their respective intelligence agencies, who had first used the German people condoning the racism and state terrorism of the Nazi regime, and after the war, created and propagated a meme that the German people were collectively responsible for all those crimes. Very convenient, isn't it?

Now, that the president B.H. Obama has declared, speaking on the war on terror, that “... this war, like all wars, must end”, we can presume that the people, who have used Muslims as terrorists in the Middle East for the past decade or so, are now ready to discard them. It is not clear yet what will happen to the currently fighting Islamists. As to the Muslim community in general, they are going to be, like the Germans back in the 1940s, stigmatized and labeled as barbarians and terrorists, and held collectively accountable for all the terrorist acts that had been perpetrated over the past twenty years. They are going to be inculcated with the same sense of guilt and remorse that the Germans had and then have lived with to this day. The peoples of the world will be eyeing the Muslims askance, with suspicion, holding them collectively responsible for all the past and present crimes, for dozens of years ahead. The Muslims will not be able to do anything about it and they will have to live with the sense of collective guilt.

P.S.

Such is the price that the Muslims in the U.S. and most Western European countries will have to pay to get a place in the 21-st century, where there is no place left for “organized religion”, as it has been stated by the “masters of history”...