Единственная ошибка Сталина

Традиционно считается, что ошибки и просчеты И.В. Сталина относительно сроков и места германского вторжения позволили агрессору получить значительные преимущества на первом этапе войны. При этом главной и, чуть ли, не единственной ошибкой советского лидера, считается его просчет относительно решимости Гитлера начать войну с СССР и, тем самым, обречь Германию на необходимость воевать на два фронта. Соответствующий печальный опыт, полученный Германией в ходе Первой мировой войны, не остановил Гитлера, который надеялся закончить войну на восточном фронте в течение нескольких месяцев.

 Катастрофические итоги начального этапа войны, как правило, объясняют просчетами Сталина в отношении тех мер, которые необходимо было предпринять, для того, чтобы немедленно остановить и затем, как можно скорее, обратить вспять продвижение немецких войск. Более того, создается впечатление, что, будучи хорошо осведомленным о состоянии боевой готовности гитлеровских войск, Сталин мог, и должен был, предпринять меры превентивного характера. Чтобы лишить противника преимущества "внезапного" нападения Сталин вполне мог, если не начать боевые действия самому, то, по крайней мере, сделать все для того, чтобы дать противнику не вызывающий сомнений хорошо подготовленный решительный отпор, чтобы в кратчайшие сроки перевести боевые действия на территорию противника, в Европу.

 По свидетельствам его современников, Сталин проводил многочисленные мероприятия "распорядительного порядка" по Советской Армии и ВМФ, но при этом создавалось впечатление, что он колебался, словно, призывая к бдительности и повышению готовности, ему хотелось всячески "оттянуть войну". Совершенно необоснованным является утверждение, что И.В. Сталин "переоценил" силу договора с Германией.

Тем не менее, факт остается фактом. Переоценка советскими военачальниками сил и возможностей Красной Армии, априори считавших, что «наши дивизии сильнее дивизий немецко-фашистской армии», непонимание масштабов немецкого вторжения советским командованием свидетельствуют, о том, что изначально планы и расчеты Сталина относительно характера и всех особенностей этой войны на начальном этапе не совпадали с видением ситуации остальными советскими военачальниками, которых верховный главнокомандующий, просто-напросто, не посвящал во все тонкие детали своей глобальной стратегии. Подтверждением тому служит, в частности, вторая директива, отправленная в войска в 7 часов утра 22 июня: "войсками всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу".  Приписка рукой Сталина: «Впредь, до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить». Сталин не хотел, чтобы у зорких наблюдателей в Лондоне и по другую сторону Атлантического океана создалось такое впечатление, будто Советский Союз на момент начала боевых действий со стороны гитлеровских войск находился в полной боевой готовности и только и ждал удобного предлога, чтобы начать вооруженную интервенцию на территории Германии.

Германия и ее союзники накануне нападения сосредоточили вдоль границ СССР 190 дивизий (5,5 млн. человек), более 4 тыс. танков, 4,3 тыс. боевых самолетов, свыше 47 тыс. орудий и минометов, 246 кораблей.  Советский Союз вступил в войну, не имея ни одного союзника. Более того, имея количественный перевес над противником по танкам и самолетам, хотя значительно уступая в моторизации войск, Красная Армия имела в глазах мирового сообщества такую же плохую, а может быть даже гораздо худшую, репутацию агрессивной наступательной силы, угрожавшей смести европейскую цивилизацию и европейскую культуру, как и немецко-фашистские полчища, заполонившие всю Европу.

Фактически, можно сказать, что весь цивилизованный мир, возглавляемый Великобританией, наэлектризованный многолетней антироссийской, антисоветской и антибольшевистской, антисталинской пропагандой, находился на грани глобальной мобилизации всех экономических, финансовых и военных ресурсов на борьбу с "большевизмом" в лице Советской России и лично И.В. Сталиным. В этих условиях Россию могла спасти только жертва части ее населения и временная потеря территории для того, чтобы наглядно и достоверно продемонстрировать всему миру, что Советский Союз - миролюбивое государство, стремящееся к мирному сосуществованию и сотрудничеству со всеми странами, насколько это возможно. В этом случае Германия и ее союзники, напавшие на СССР, оставалась единственным источником агрессии в мире, а Гитлер - единственным и безоговорочным злодеем.

Сталин позволил Гитлеру напасть на Россию, надеясь, что Гитлер не сделает этого, а нападет на Великобританию. В этих обстоятельствах СССР имел бы возможность действовать в соответствии с предварительными договоренностями с Германией как союзник. В противном случае, если Гитлер, вопреки логике, принимает решение вести войну против России, тогда необходимо сделать все, чтобы Гитлер в глазах международной общественности выглядел негодяем и злодеем, который первым нанес удар и тем самым подтвердил опасения народов всего мира относительно угрозы, исходящей от правящего в Германии нацистского режима, для всего человечества. Таким образом Гитлер ставил себя вне закона в глазах всего цивилизованного мира.

Для достижения этой цели Сталин всеми способами демонстративно придерживается политики ненападения, чтобы ни один шаг, дипломатический или военно-политический, не мог быть истолкован и представлен на обозрение мировой общественности как подготовка или стремление СССР к войне на европейском континенте, в том числе, против Германии. В соответствии со сталинской логикой, если войне суждено было случиться и ее начало нельзя никак предотвратить, для России выгоднее предстать в качестве жертвы, подвергнувшейся вероломному и неожиданному нападению со стороны своего союзника, то есть Германии, чем выглядеть, как соперничающая с Германией, агрессивно настроенная держава, которая заранее готовилась к войне на территории Европы.

Сталин знал, что англичане и американцы развернули по всему миру широкую антироссийскую и антисталинскую пропагандистскую кампанию и пытаются стравить Германию и Россию, спровоцировав их на открытую военную конфронтацию. Англичане пытались спровоцировать Сталина на открытые военные приготовления и даже открытые военные действия против Германии, постоянно направляя в адрес Сталина по официальным и скрытым дипломатическим каналам информационные сообщения о военных приготовлениях в Германии, о концентрации германских войск у границы с СССР и готовящемся нападении Гитлера на Россию.

Цель англичан, на достижение которой они могли только надеяться, но мало могли рассчитывать, заключалась в том, чтобы спровоцировать Сталина начать боевые действия первым, нанеся Гитлеру упреждающий удар, и развязать наступательную войну на территории Германии. В этом случае, впоследствии, Сталина можно было бы обвинить в агрессии и поставить его на одну полку с Гитлером, антиеврейская политика которого уже использовалась англичанами и американцами для формирования антигитлеровских и антигерманских настроений с странах будущей антигитлеровской коалиции.

С сентября 1939 года в состоянии войны с Германией находились Великобритания со своими доминионами (Австралия, Канада, Индия, Новая Зеландия, Южная Африка), Франция и Польша, а в течение 1941 года к коалиции присоединились СССР, США и Китай. Позиция США по этому вопросу была особенно важна, поскольку американская экономическая и военная мощь в сложившейся ситуации, в конечном итоге, определяли судьбу не только Великобритании, но и России. Поэтому для Сталина было важно не давать правительству США поводов для фактического обоснования возможного резкого поворота в сторону агрессивной антироссийской военной политики страны, средствами массовой информации которой для этого уже была подготовлена почва и Россия преподносилась как агрессивная милитаристская страна, готовая в любой момент выполнить приказ Сталина о нападении на Европу.

От позиции США зависела позиция Китая, нашего ближайшего соседа. Возможное превращение Китая, с его людскими и военными ресурсами, в плацдарм для полномасштабного нападения на СССР со стороны США и Великобритании означало бы верную гибель для Сталина и России.

Поэтому Сталин медлил с реакцией на постоянно поступающие новые данные о готовящемся нападении со стороны гитлеровской Германии. В этой ситуации любое неверное или резкое движение могло стоить жизни. По сути, любая реакция, кроме дипломатической, была проигрышной. Сталин надеялся только на одно единственное обстоятельство, которое могло спасти СССР от невыгодной, вынужденно оборонительной и намеренно затяжной и, потому, особенно болезненной войне с Германией, это - возможное личное решение фюрера не начинать войны с Россией.

Вопреки показным военным приготовлениям у восточных границ, вопреки воинственной риторике, направленной против России и большевиков, вопреки ожиданиям со стороны англичан, Гитлер, по мнению Сталина, мог, точнее сказать, обязан был, начать полномасштабную войну против Великобритании. Используя военные приготовления у советских границ в качестве отвлекающего маневра, Гитлер мог бы напасть на Англию. Сталин страстно надеялся на это. Такая последовательность событий, с точки зрения рационального подхода, отвечала логике развития исторически сложившихся англо-германских отношений, в том числе с учетом уроков, извлеченных Германией из последствий Первой мировой войны. Сталину оставалось только верить в немецкий рационализм Гитлера. Иначе - война...